Чернильница с пером – Ой!

Картинки чернильницы с пером (38 фото) ⭐ Забавник

Еще не так давно человечество не знало, что такое авторучка. В те времена для того, чтобы написать текст необходимо было иметь перо и чернильницу, в которую наливали чернила.

 

 

Серое перо в чернильнице

 

Перо в чернильнице

Брелок серебристого цвета

Перо в чернильнице возле свечи

 

 

Перо, чернильница и стопка книг

 

 

Перо лежит возле чернильницы и письма

 

Надпись в тетрадке пером

 

 

 

Перо пишет по книге

 

 

 

Синее перо возле чернильницы

Коричневое перо в черной чернильнице

 

 

Черно-белое перо возле золотой чернильницы

 

 

Золотого цвета перо и чернильница

 

 

 

 

Желтое перо в синей чернильнице

 

 

Ваша оценка очень важна: Загрузка…

zabavnik.club

Перо и чернильница — читать сказку онлайн

Кто-то сказал однажды, глядя на чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?.. Да, поистине удивительно!»

— Именно! Это просто непостижимо! Я сама всегда это говорила! — обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать. — Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк — я ведь совсем не знаю природы, — как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!

— Правильно! — сказало гусиное перо. — Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!

— Вы слишком неопытны! — возразила чернильница. — Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!

— Чернильная бочка! — сказало перо.

Поздно вечером вернулся домой поэт; он пришел с концерта скрипача-виртуоза и весь был еще под впечатлением его бесподобной игры. В скрипке, казалось, был неисчерпаемый источник звуков: то как будто катились, звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревела буря в сосновом бору. Поэту чудилось, что он слышит плач собственного сердца, выливавшийся в мелодии, похожей на гармоничный женский голос. Звучали, казалось, не только струны скрипки, но и все ее составные части. Удивительно, необычайно! Трудна была задача скрипача, и все же искусство его выглядело игрою, смычок словно сам порхал по струнам; всякий, казалось, мог сделать то же самое. Скрипка пела сама, смычок играл сам, вся суть как будто была в них, о мастере же, управлявшем ими, вложившем в них жизнь и душу, попросту забывали. Забывали все, но не забыл о нем поэт и написал вот что:

«Как безрассудно было бы со стороны смычка и скрипки кичиться своим искусством. А как часто делаем это мы, люди — поэты, художники, ученые, изобретатели, полководцы! Мы кичимся, а ведь все мы — только инструменты в руках создателя. Ему одному честь и хвала! А нам гордиться нечем!»

Так вот что написал поэт и озаглавил свою притчу «Мастер и инструменты».

— Что, дождались, сударыня? — сказало перо чернильнице, когда они остались одни. — Слышали, как он прочел вслух то, что я написало?

— То есть то, что вы извлекли из меня! — сказала чернильница. — Вы вполне заслужили этот щелчок своею спесью! И вы даже не понимаете, что над вами посмеялись! Я дала вам этот щелчок из собственного нутра. Уж позвольте мне узнать свою собственную сатиру!

— Чернильная душа! — сказало перо.

— Гусь лапчатый! — ответила чернильница.

И каждый решил, что ответил хорошо, а сознавать это приятно; с таким сознанием можно спать спокойно, они и заснули. Но поэт не спал; мысли волновались в нем, как звуки скрипки, катились жемчужинами, шумели, как буря в лесу, и он слышал в них голос собственного сердца, ощущал дыхание Великого мастера…

Ему одному честь и хвала!

Теги: короткие сказки маленькие про вещи

vseskazki.su

Бронзовая чернильница в допечатной Руси

Чернильница определяется как небольшой сосуд для хранения жидких чернил, использующийся при письме пером. В былые времена она играла заметную роль в повседневной жизни человека.

История чернильниц

Персидская чернильница второй половины XVI века Первые чернильницы были придуманы с созданием тонких полотен, как пергамент и папирус, на которых можно было писать буквы и цифры. В Египте и Китае чернила для письма делали из масла и сажи. Потом в 3 веке нашей эры подобный состав использовали в Риме и Греции.

Археологи в засыпанном пеплом древнеримском городе Геркулануме нашли глиняную чашечку, на дне которой виднелся какой-то темный осадок. Оказалось, что это самая старая из всех известных на земле чернильниц! Более тысячи лет в ней сохли «чернила» – обыкновенная сажа, разведенная на масле.

В качестве чернильницы могли использовать любые подходящие сосуды: глиняные плошки, рог, вставленный в крышку стола, аптечные пузырьки. Но чаще всего сосуд для чернил изготовлялся специально: в виде баночки на ножке, флакона с крышкой, пузырька с узким горлышком; медные, бронзовые, золотые, чугунные, мраморные, хрустальные, стеклянные, из полудрагоценных камней и пр. Часто ее изготовление поручали выдающимся художникам, скульпторам, литейщикам и ювелирам. Особо выделяются чернильницы Римских императоров и придворных писцов – они отличались особым изяществом и материалом. Лучшими мастерами стеклянных чернильниц были англичане, именно они придумали конусную воронку, которая не давала вытекать чернилам, даже если они опрокинутся. Настоящими произведениями искусства являются чернильницы известных мастеров де Мальи и Фаберже.

На протяжении веков внешний вид чернильниц менялся. В Европе с XVII века стали очень популярны массивные чернильные приборы, всегда занимавшие центральное место на письменном столе. Существовали и менее затейливые приборы, состоявшие только из чернильницы и песочницы на подставке, и портативные дорожные приборы, заключавшие в небольшой коробочке с откидной крышкой маленькую, вделанную в днище чернильницу-непроливайку, крошечный подсвечник и пару очиненных перьев.

Русские чернильницы XVII-XX веков

В фондах Кирилло-Белозерского музея-заповедника хранится великое множество интересных и любопытных предметов. Среди них выделяются чернильницы.  Одной из самых наиболее интересных в музейном собрании является подвесная чернильница, датируемая XIX веком. По своей форме она напоминает плоский штоф с расширенной горловиной, по бокам которого расположены два ушка для крепления цепочки или веревочки. Такая чернильница удобна в обиходе, ведь ее можно крепить у пояса, она устойчива – можно поставить на любую поверхность или просто держать на ладони.

Крепежные шнурки привязывались к двум специальным навесным шарнирным петлям на корпусе, такой способ крепления веревочек мешал чернильнице перевернуться. Походная чернильница, изготовленная в так называемом «зверином» стиле. На ней изображены мифические звери – грифон и единорог. Грифон – наполовину лев, наполовину орел, является символом быстроты, соединенной с силой. Древние полагали, что он является хранителем кладов. Единорог – символ чистоты и непорочности. По форме он сходен с лошадью и отличается наличием рога.

Также есть религиозная трактовка весьма распространенной чернильницы с сюжетом «Битва льва с единорогом». Единорог в христианстве: Христос — это рог спасения. Рог, как противоядие, символизирует способность Христа отпускать грехи; единство Христа и Бога-Отца, а также Христа, как единственного сына Божия. Как обладатель чистоты, непорочности и девственности, единорог является эмблемой Девы Марии. Если единорог изображен в одиночестве, он символизирует монастырскую жизнь и является эмблема святых Юстина Антиохийско-го и Юстина Падуанского. На золотых российских монетах изображался начиная со времен великого князя Московского Иоанна III и оканчивая правлением царя Алексея Михайловича Романова (начиная от Лжедмитрия I чеканился также на серебряных монетах). С 1562 года единорог изображается на груди двуглавого орла, наравне со Святым Георгием, таким образом в данную эпоху их семантика была равнозначимой. Символ единорога содержится на двусторонних государственных печатях царя Ивана Грозного. Врагами единорога издавна считались слон и лев. Непременно при встрече слон вступал в борьбу и, как правило, единорог первым пропарывал слону брюхо. Лев же мог заманить единорога в ловушку: спасаясь бегством от погони, он резко сворачивал в сторону у самого ствола дерева, а единорог, не имея возможности быстро затормозить, вонзался в древесину своим рогом, после чего лев легко расправлялся с противником. В литературе с образом смерти единорога связывает притча об инороге в литературном памятнике «Повесть о Варлааме и Иоасафе». 

В сочинениях христианских писателей это легендарное существо упоминалось как символ Благовещения (см. Мистическая охота на единорога) и Боговоплощения. В средние века единорог выступал эмблемой Девы Марии, а также святых Юстина Антиохийского и Иустины Падуанской. Рог единорога воплощал силу и единство Отца и Сына, а небольшие размеры животного символизировали смирение Христа.

Интересны бронзовые российские чернильницы 17-18 веков. По форме представляющими арочную бутыль с двумя ушками для подвешивания. Но самое интересное, на них имеется объёмный орнамент в виде мифических и сказочных сюжетов. Рассмотрим некоторые из них:

под №1 мы видим каламарь 17-18 века, на данной чернильницы мы видим изображение боя или танца лошади и хищного зверя, судя по гриве — льва.

Под №2 мы видим каламарь с изображением человеческого лика.

Под №3 чернильница, отличающаяся от остальных формой в виде баночки.

№4 имеет изображение коня. Кроме того на ней имеется интересная крышечка в виде резной короны. В самом низу фото 1 мы наблюдаем острые писало.

под №5 каламарь с изображением всадника.

Под №6 с изображением птицы с женским лицом, возможно гамаюн. Чернильницы под №5 и 6 находятся в Муромском историко-художественном музее. Сделанные из меди с помощью литья, 17-18 веков, принадлежали коллекции И.С. Куликова.

Под №7 настольная чернильница 19-20 века.

Под №8 стеклянные чернильницы начала 20 века, обнаруженные на месте военной части Рабоче — Крестьянской Красной Армии.

Принцип работы непроливайки Особой разновидностью чернильницы является чернильница-непроливайка, которая, благодаря особой конструкции, препятствующей вытеканию чернил при наклоне или переворачивании (горлышко снабжено направленной внутрь ёмкости конусообразной воронкой), позволяла носить готовые к использованию чернила при себе, что являлось весьма важным до изобретения поршневых (заправляемых чернилами) и шариковых авторучек.

 

Рукописная книга в допечатной Руси

Жарким июльским полднем 1951 г. один из археологов, работая на раскопках в Новгороде, заметил среди остатков деревянной мостовой изодранный свиток бересты. Такие находки встречались и раньше — древние новгородцы делали из бересты поплавки для ловли рыбы. Но этот свиток оказался особенным — сквозь грязь проступали буквы!

Новгородская находка совершила настоящий переворот в исторической науке. Ученые получили доступ к новому, доселе неизвестному, письменному источнику. Ныне найдено уже свыше 700 берестяных грамот XI— XV вв. Причем не только в Новгороде, но и во Пскове, Смоленске, Рязани. Несколько лет назад древний свиток был найден в Москве.

Береста — удобный материал для письма. Березовое лыко варили в воде, чтобы кора стала более эластичной. Листу бересты придавали прямоугольную форму. Писали на внутренней стороне коры, выдавливая буквы особой костяной или металлической палочкой — писалом. Техника письма на бересте позволяла текстам сохраняться в земле столетиями.

Однажды археологи раскопали в Новгороде сразу шестнадцать берестяных грамот XIII в. Большинство из них представляли собой ученические тетради новгородского мальчика Онфима. На одной бересте он начал писать буквы алфавита, но это занятие, видимо, быстро ему наскучило, и он принялся рисовать. По-детски неумело он изобразил себя всадником, поражающим копьем врага, а рядом написал свое имя.

Записи Онфима — бесценное сокровище, поскольку немногое известно о школьном образовании средневековой Руси. А ведь еще в XI в. Ярослав Мудрый создал школу, повелев собрать 300 новгородских детей для обучения грамоте.

До XIV в. книги писали на пергамене — особо обработанной телячьей коже.

Пергамен (от греч. Pergamos — Пергам, ныне Бергама, город в Малой Азии, где во II в. до н.э. широко применялся пергамен) — специально обработанные кожи животных, применявшийся как основной материал для письма до изобретения бумаги. С появлением пергамена изменилась форма книги — вместо свитка она приобрела вид, близкий к современному (кодекс). Листы пергамена обрезались по краям, им придавалась прямоугольная форма. Сложенные пополам, они представляли собой 4 книжных страницы — тетрадь. Любители роскошных красочных изданий продолжали заказывать книги на пергамене и после появления бумаги. В дальнейшем пергамен стали использовать для обтягивания переплетов.

Пробка-закрутка чернильницы На одну книгу в зависимости от формата и количества листов требовалось от 10 до 30 шкур животных — целое стадо! Нередко писцы жаловались на плохое его качество — он требовал штопки для заделывания дыр. Вот почему книги стоили дорого. Для сохранности их «одевали» в переплет из кожи и дерева и украшали книжным окладом — своего рода суперобложкой.

Писали книги гусиным пером. Извлекали его из левого крыла птицы, чтобы изгиб был удобен для правой, пишущей, руки. Перо обезжиривали, втыкая в горячий песок, затем кончик наискось срезали, расщепляли и затачивали специальным, перочинным ножичком.

Средневековые чернила имели бурый цвет, так как изготавливались из ржавчины. Помимо железа, использовали также вишневый клей, мед, квас и другие вещества, придававшие чернилам необходимую вязкость и стойкость. Чернила писец промокал мелкотолченым песком, который хранил в песочнице — сосуде, похожем на современную перечницу.

Прежде чем приступить к письму, листы пергамена разлиновывали при помощи линейки и затупленного шильца. По краям оставляли поля. Писали обычно на колене, поставив под ногу невысокую скамеечку. На столе же раскладывали письменные принадлежности: чернильницу, песочницу, перья, перочинный нож, линейку.

Переписка книг.Миниатюра.Конец XVI в. Сохранившиеся миниатюры изображают писцов за работой. Сидят они на резных скамьях без спинок, на которые положены специальные подушки. Пишут и на свитках, и на отдельных листах, и в переплетенных тетрадях. Оригинал рукописи, как правило, укреплен на пюпитре. Рядом с местом работы — тумба с инструментами. Инструменты изображены весьма условно. Однако можно угадать и чернильницу с двумя отверстиями — для киновари (красной краски) и обычных чернил, и чернильницу в виде кувшинчика, а также пенал, циркуль, нож, перо или трость, линейку, ножницы, шило. Основное положение листа книги при письме — на колене.

Для получения ровных строчек лист пергамена, а позже бумаги, разлиновывали острым инструментом. Только после этого приступали к тщательному переписыванию каждой буквы.

Буквицы Особое восхищение вызывают буквицы, или инициалы — начальные буквы статьи. Их чаще писали киноварью, отсюда и название «красная строка». Буквица призвана была заинтересовывать читателя, привлекать его внимание. Выписывалась она много крупнее основного текста, сплошь была увита орнаментом, сквозь который частенько можно было разглядеть загадочного зверя, птицу или человеческое лицо.

Орнамент на поле одной из страниц рукописи Нередко рукописи украшались многочисленными рисунками, причем не только на отдельных страницах, но и на полях. В начале текста помещались орнаментальные заставки. Орнаментика древних русских книг является особым предметом изучения для искусствоведов и историков. Ее мотивы и колористика подсказывают, была ли заимствована книжная графика из западных изданий или создана книжниками Древней Руси. Нужно сказать, что книжные художники нередко были людьми начитанными, эрудированными. Для создания росписей и миниатюр они комбинировали сведения из различных письменных источников.

Медная подвесная чернильница. Конец 17 века Культурные связи Руси постепенно расширялись. На ее территории имели хождение иностранные книги, привезенные послами или путешественниками. Привозили книги и зодчие, прибывшие из Италии для постройки соборов Кремля. Многие рукописи попали на Русь из Константинополя. Осевшие там русские монахи занимались переводом и переписью церковных книг. Безусловно, в книжных орнаментах заметно влияние Византии, Венеции, Германии, южнославянских стран и других европейских центров, где издание книг началось намного раньше. Для XIII — XIV в.в. характерен звериный орнамент (так называемый тератологический): очертания зверей, птиц, змей, фантастических чудовищ, сплетенных узлами и хвостатыми росчерками. В XV в. на смену ему пришла геометрия — узоры из кружочков и решеточек вперемешку с растительными мотивами.

Каким бы трепетным ни было отношение к книгописанию, писцы нередко позволяли себе небрежничать, отвлекаясь на дружеские беседы или трапезу. Здесь любопытно заметить, что обета молчания во время работы, как это было принято в западных странах, на Руси не было. Исполнению «богоугодного дела» зачастую мешало пьянство и другие недуги. Вот как об этом пишет Козьма попович: «Охъ мне лихаго сего попирия (питья): голова мя болить, и рука ся тепет».

Для каждого писца переписанная книга становилась детищем его искусства. Она несла в себе часть его души. Можно себе представить, какая радость облегчения посещала писца по окончании трудов. С благодарственной молитвой и ликованием сообщается об этом в дневниковых записях. Однако радость зачастую сменялась тревогой: в какие руки попадет драгоценное творение? И вот писец прибавляет к послесловию страшные заклятья: «… кто похитит сию книгу, да будет тому в нынешнем веце и будущем вечная мука», или «…а который поп или дьякон чтет, а не застегает всех застежек, буди проклят».

Литая чернильница с выемчатой эмалью XVIII в. В середине XVI в. в Москве по заказу Ивана Грозного большая группа писцов и художников создала Лицевой летописный свод. Работа над ним продолжалась более тридцати лет. Десять томов свода охватили историю человечества и Руси от сотворения мира до 1567 г. Этот удивительный памятник живописи и письменности содержит 9 тысяч листов текста и 16 тысяч красочных миниатюр.

Находка в гардеробе императрицы. При разборке гардероба покойной императрицы Екатерины II обнаружили старинную рукописную книгу. Из ее текста следовало, что написана она была в 1056—1057 гг. для новгородского посадника Остромира. Его имя и закрепилось в названии книги.

«Остромирово Евангелие» не просто древнейшая русская рукописная книга. Это подлинный шедевр книжного искусства. Текст предваряет заставка в виде орнаментальной рамки. В ее обрамлении кириллицей выведено: «Евангелие от Иоанна Глава А».

Медная подвесная чернильница. Конец 17 века Текст Евангелия (294 листа) написан в два столбца изысканным письмом. Строго выдержаны поля. Буквы четкие, прямые, красивого рисунка. Слова не отделены друг от друга, только между фразами стоят редкие точки.

Текст начинается с инициала «И» (в XI в. эта буква была похожа по начертанию на современную «Н»). На трех миниатюрах изображены евангелисты Лука, Марк и Иоанн.

Миниатюра, изображающая евангелиста Луку, дает представление о том, как выглядела мастерская переписчика книг: табурет с подставкой для ног, стол с письменными принадлежностями, пюпитр с листом текста.

Писец работал над «Остромировым Евангелием» шесть месяцев и двадцать дней: писал по полтора листа в день.

Начало книгопечатания

В XVI в. в русском книжном деле произошел переворот — книги стали печатать. Первым это начал делать Иван Федоров. Нам точно не известны ни год, ни место его рождения, ни даже происхождение. Имеются свидетельства, что он служил дьяконом в одном из кремлевских храмов, а учился, возможно, в Польше, в Краковском университете.

При содействии царя Ивана IV и просвещенного митрополита Макария Иван Федоров вместе со своим помощником Петром Мстиславцем создал в Москве, в Китай-городе типографию. В 1564 г. здесь появилась на свет первая датированная русская печатная книга «Апостол». Она была напечатана на бумаге красивым кириллическим шрифтом в два цвета — черный и красный.

«Апостол» богато иллюстрирован. В нем имеются десятки заставок, инициалов, концовок. Некоторые заголовки выполнены орнаментальным шрифтом — вязью. Текст книги предваряет миниатюра — изображение евангелиста Луки, легендарного автора «Деяний апостолов».

«Апостол» был издан большим для своего времени тиражом — примерно 1000 экземпляров. Представьте себе, сколько потребовалось бы переписчиков для такой огромной работы, не будь изобретено книгопечатание!

Книга — одно из величайших изобретений человечества. Русская средневековая книга — замечательное произведение декоративного искусства.

Фотогалерея древнерусских бронзовых чернильниц

Уважаемые посетители данного ресурса-коллеги, буду премного благодарен, если Вы пополните данную коллекцию бронзовых чернильниц своими фото:

Современная копия древнерусской бронзовой чернильницы

Интернет — магазин mednyobraz.ru  предлагает Вам приобрести качественную копию русской чернильницы XVII в. изготовленной в так называемом «зверином» стиле.

На ней изображены мифические звери – грифон и единорог. Грифон – наполовину лев, наполовину орел, является символом быстроты, соединенной с силой. Древние полагали, что он является хранителем кладов. Единорог – символ чистоты и непорочности. По форме он сходен с лошадью и отличается наличием рога.

www.mednyobraz.ru

Перо и чернильница — сказка Андерсена читать онлайн


Кто-то сказал однажды, глядя на чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?.. Да, поистине удивительно!»

— Именно! Это просто непостижимо! Я сама всегда это говорила!— обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать.— Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк — я ведь совсем не знаю природы,— как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!

— Правильно!— сказало гусиное перо.— Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!

— Вы слишком неопытны!— возразила чернильница.— Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!

— Чернильная бочка!— сказало перо.

Поздно вечером вернулся домой поэт; он пришел с концерта скрипача-виртуоза и весь был еще под впечатлением его бесподобной игры. В скрипке, казалось, был неисчерпаемый источник звуков: то как будто катились, звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревела буря в сосновом бору. Поэту чудилось, что он слышит плач собственного сердца, выливавшийся в мелодии, похожей на гармоничный женский голос. Звучали, казалось, не только струны скрипки, но и все ее составные части. Удивительно, необычайно! Трудна была задача скрипача, и все же искусство его выглядело игрою, смычок словно сам порхал по струнам; всякий, казалось, мог сделать то же самое. Скрипка пела сама, смычок играл сам, вся суть как будто была в них, о мастере же, управлявшем ими, вложившем в них жизнь и душу, попросту забывали. Забывали все, но не забыл о нем поэт и написал вот что:

«Как безрассудно было бы со стороны смычка и скрипки кичиться своим искусством. А как часто делаем это мы, люди — поэты, художники, ученые, изобретатели, полководцы! Мы кичимся, а ведь все мы — только инструменты в руках создателя. Ему одному честь и хвала! А нам гордиться нечем!»

Так вот что написал поэт и озаглавил свою притчу «Мастер и инструменты».

— Что, дождались, сударыня?— сказало перо чернильнице, когда они остались одни.— Слышали, как он прочел вслух то, что я написало?

— То есть то, что вы извлекли из меня!— сказала чернильница.— Вы вполне заслужили этот щелчок своею спесью! И вы даже не понимаете, что над вами посмеялись! Я дала вам этот щелчок из собственного нутра. Уж позвольте мне узнать свою собственную сатиру!

— Чернильная душа!— сказало перо.

— Гусь лапчатый!— ответила чернильница.

И каждый решил, что ответил хорошо, а сознавать это приятно; с таким сознанием можно спать спокойно, они и заснули. Но поэт не спал; мысли волновались в нем, как звуки скрипки, катились жемчужинами, шумели, как буря в лесу, и он слышал в них голос собственного сердца, ощущал дыхание Великого мастера…

Ему одному честь и хвала!

Мы только что сделали маленькое путешествие и опять пустились в новое, более далекое. Куда? В Спарту! Читать…

Удивительно, как хорошо разбираются во всем нынешние дети! Трудно сказать, чего только они не знают! Старую сказку о том, как аист нашел их в колодце или в мельничном пруду и принес папе с мамой, они и слушать не хотят, а между тем сказка эта — истинная правда. Читать…

peskarlib.ru

История чернильницы

      Время идет, оставляя основы и здорово меняя детали. Подумайте, насколько ваша школьная жизнь отличается от времен, когда школьниками были ваши папа и мама, а уж тем более – бабушка с дедушкой. Была ли раньше у школьников форма? Чем писали в тетрадях ваши родители? Был ли в их время Праздник последнего звонка? Или вот, например: что такое чернильница-непроливайка?
       Чернильница-непроливайка – особого устройства чернильница, которую использовали в те времена, когда и в тетрадях, и при заполнении квитанции на почте, и дома писали перьевой ручкой.
      Основная хитрость непроливайки – в ее горлышке – направленной внутрь емкости конусообразной воронке. В такое «горло» чернила легко заливаются, а в случае нечаянного опрокидывания такой чернильницы – не выливаются. Но это если нечаянно. А если чернильницу потрясти, то даже из самого правильного «конуса» обязательно выскочит несколько капель чернил! А как не потрясти, особенно если ты только неделю как пошел в первый класс? Интересно же!
  Для «непроливайки» Були нужны перьевые ручки. Устройство их было простым: деревянная палочка, металлический зажим для пера и само перо: стальное, острое…

     Пером этот красиво изогнутый кусочек металла стал называться «по наследству». В глубокой древности ученики и ученые писали стилом, а потом много столетий использовали для этой цели птичьи (чаще всего — гусиные) перья. Их особым образом оттачивали, кончик пера расщепляли. Макай в чернильницу и пиши что хочешь. Используемые для их заточки острые ножики называли перочинными. Они и сейчас в ходу, вот только перьев для них не осталось! И Шекспир гусиными перьями писал, и Петр I? и Александр Пушкин… Стальные перья изобрели позднее. Они были очень разнообразны по форме и тем особенностям письма, на которые рассчитывал пишущий.
    Стальное перо изобрел в 1748 году Йоханнес Янссен. Но только в 1842 году, спустя почти 100 лет, одна фирма в Германии начала массовое производство таких «перышек». А изобретенная с годами «самописка» просто соединила в одно целое перо, держатель и емкость для чернил, не изменив при этом сам принцип письма. Но «самописками» в школе времен ваших бабушек и дедушек разрешали писать только в старших классах. А в младших – макай в чернильницу! Считалось, что «самописка» портит неустоявшийся почерк.
     Стальные перья были разной формы и даже размера, в зависимости от того, для чего они предназначались – письма, написания плаката, черчения и пр. В школе больше всего любили перья, которые писали тонко, а в нужных местах, при нажиме, контур буквы утолщался, и получалось красиво. Лучше всего для этой цели подходили перья «со звездочкой» или «11-й номер» (эти цифры были нанесены на пере). Их и сейчас можно найти в продаже. А еще были перья «лягушки», «пружинки» и др.
     А еще в перышки играли на переменках, на школьных подоконниках. Нужно было ухитриться так нажать на толстый краешек пера, чтобы оно, перекувыркнувшись, «накрыло» перо противника. в каждом классе были свои чемпионы и свои коллекционеры разных стальных (и латунных) перышек.

Детская энциклопедия. – 2010. — № 10 (Школьные истории)

kids.azovlib.ru

Перо и чернильница — Сказки Андерсена: читать с картинками, иллюстрациями

Перо и чернильница (сказка)


Перо и чернильница Кто-то сказал однажды, глядя на чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?.. Да, поистине удивительно!»

– Именно! Это просто непостижимо! Я сама всегда это говорила! – обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать. – Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк – я ведь совсем не знаю природы, – как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!
– Правильно! – сказало гусиное перо. – Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!
– Вы слишком неопытны! – возразила чернильница. – Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало – и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!
– Чернильная бочка! – сказало перо.

Поздно вечером вернулся домой поэт; он пришел с концерта скрипача-виртуоза и весь был еще под впечатлением его бесподобной игры. В скрипке, казалось, был неисчерпаемый источник звуков: то как будто катились, звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревела буря в сосновом бору. Поэту чудилось, что он слышит плач собственного сердца, выливавшийся в мелодии, похожей на гармоничный женский голос. Звучали, казалось, не только струны скрипки, но и все ее составные части. Удивительно, необычайно! Трудна была задача скрипача, и все же искусство его выглядело игрою, смычок словно сам порхал по струнам; всякий, казалось, мог сделать то же самое. Скрипка пела сама, смычок играл сам, вся суть как будто была в них, о мастере же, управлявшем ими, вложившем в них жизнь и душу, попросту забывали. Забывали все, но не забыл о нем поэт и написал вот что:
«Как безрассудно было бы со стороны смычка и скрипки кичиться своим искусством. А как часто делаем это мы, люди – поэты, художники, ученые, изобретатели, полководцы! Мы кичимся, а ведь все мы – только инструменты в руках Создателя. Ему одному честь и хвала! А нам гордиться нечем!»
Так вот что написал поэт и озаглавил свою притчу «Мастер и инструменты».
– Что, дождались, сударыня? – сказало перо чернильнице, когда они остались одни. – Слышали, как он прочел вслух то, что я написало?
– То есть то, что вы извлекли из меня! – сказала чернильница. – Вы вполне заслужили этот щелчок своею спесью! И вы даже не понимаете, что над вами посмеялись! Я дала вам этот щелчок из собственного нутра. Уж позвольте мне узнать свою собственную сатиру!
– Чернильная душа! – сказало перо.
– Гусь лапчатый! – ответила чернильница.
И каждый решил, что ответил хорошо, а сознавать это приятно; с таким сознанием можно спать спокойно, они и заснули. Но поэт не спал; мысли волновались в нем, как звуки скрипки, катились жемчужинами, шумели, как буря в лесу, и он слышал в них голос собственного сердца, ощущал дыхание Великого мастера…
Ему одному честь и хвала!


 

— КОНЕЦ —

Автор: Андерсен Г.Х. Иллюстрации

skazki.dy9.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *